Григорий Зуев — выходец из рода кузнецов, в котором эта профессия была представлена по крайней мере четырьмя поколениями. Сам он приобщился к кузнечному делу в мастерской отца еще в детские годы. Однако ни отцу его за всю долгую жизнь, ни ему самому до недавнего времени не доводилось заниматься художественной ковкой. Но зашла как-то к Г. Зуеву в мастерскую проживающая в тех местах знакомая керамистка, которой помогал он обжигать изготовленные ею глиняные изделия, попросила его отковать светильник, что в старые годы делали здешние кузнецы. Не отказался Григорий и, вспомнив встречавшиеся в его жизни изделия подобного рода, тут же при ней сделал светильник. Опыт был признан удачным, удовлетворил даже придирчивые требования Архангельского худфонда, который предложил Зуеву выполнять и впредь заказы на изготовление кованых декоративных изделий. С того памятного дня в конце 1975 года и изменилась в корне трудовая биография Григория Зуева.

Весьма знаменателен и такой факт его творческой биографии. Уехав из родных мест, он трудился в промышленности и в свободное время занимался художественной ковкой. В поисках лучших условий для своего дела нередко менял местожительство, пробовал жить и работать в разных городах, но нигде долго не оставался. В конце концов его потянуло в родные края, и он вернулся в свою деревню. Эта архангельская деревня — Никифоровская (в прошлом Пепелище) —один из традиционных центров кузнечного ремесла в этих краях. Здесь открылся новый, зрелый этап творчества Г. Зуева. Как будто сама атмосфера родной деревни дала ему творческие силы, новые замыслы и идеи. Так оказалась соблюденной преемственность. Надо сказать, что нигде так не оправдываются старинная народная мудрость: «Дома и стены помогают», как в народном искусстве. Видимо, для народного художества играет немаловажную роль, возрождают ли его в родном для него краю или в другом месте. В первом случае промысел решительно опирается на дающую ему жизнь традицию, накопленный пиит, быстро входя в силу и зрелость. Во втором случае — далеко от лома — он оскудевает, вырождается. Сама природа учит: пересаженные на новые места, в другую почву, взращенные в иных условиях деревья, как правило, не выживают.

И видимо, не случайно в произведениях Зуева все больше ощущаются типичные для народного искусства общие признаки. В качестве примера может послужить один из его подсвечников. Материал подсвечника — железо с его качествами твердости, жесткости, тяжести, несгораемости,— его форма, композиционное решение как нельзя лучше соответствуют его практическому назначению — служить подставкой для свечей. Чтобы было светлее, свечи тут можно поместить не только на центральном вершкальном стволе, но и по бокам—слева и справа. Подсвечник Г. Зуева по форме напоминает дерево с раскинутыми ветвями, только форма его подчинена строгому ритму, точной симметрии. Здесь нет никакого, хотя бы кажущегося, «живописного» беспорядка. Имея дело с огнем, необходимо быть максимально собранным и четким. Эти же свойства железа, нелегко поддающегося изменениям, обработке с целью создания из него художественных форм, подражающих живой природе, подталкивают мастера к крайней обобщенности, склоняют к максимальной простоте, давая возможность достижения большого условно-декоративного эффекта. В подсвечнике Зуева эти возможности хорошо использованы. Он радует глаз, создает атмосферу некоторой праздничности, торжественности. Его мужественная, строгая красота во многом объясняется сполна выявленной фактурой материала, ничем не измененной, не искаженной, не подделанной под какой-то другой материал, соразмерностью частей композиции. Тонкие пластические формы, туго изогнутые и довольно широко «раскиданные» в стороны, дают почувствовать, что они из железа, а не из глины, которая в такой конструкции непременно обломилась бы, и не из дерева, изделиям из которого присущи более мягкие, округлые и утолщенные формы, плотнее сгруппированные.